Не учи меня любить - Страница 40

— А что было дальше? — поторопил он ее, видя, что она молчит.

— Очень скучная история, — улыбнулась она. — История капризов, лишений, отвращения. Джон вел себя как маленький избалованный ребенок, и я все чаще чувствовала, что ненавижу его. Если бы не Чарли, второй пилот, я не знаю, чем бы это все закончилось. Чарли умудрялся раздобыть еду, Чарли заботился о безопасности и ночлеге, Чарли думал о том, как нам жить дальше и как спастись. Я помогала ему, как могла, но Джон… Джон только путался у нас под ногами.

От холодного голоса Мэй у Алекса мурашки по коже побежали. Словно почувствовав это, она рассмеялась.

— Это сейчас я говорю об этом спокойно. Тогда я каждый день плакала, переживала… Мы были отрезаны от всего мира. Не знали, сможем ли когда-нибудь выбраться с этого проклятого острова. Нужны были силы, упорство, мужество, мы должны были рассчитывать друг на друга. Но на Джона невозможно было рассчитывать, и моя любовь к нему умирала с каждым днем.

Он обвинял меня в равнодушии, ревновал к Чарли. Подумать только, у него оставались силы на ревность! Он измучил меня своими придирками и вечным нытьем. И при этом требовал, чтобы мы слушались его, и уверял, что знает, как нам спастись. Один раз, это было незадолго до того, как нас нашел китайский рыбак, мы позволили Джону увести нас вглубь острова. Он с таким пылом уверял нас, что знает, куда идти, и что там обязательно найдутся люди, которые помогут нам, что мы с Чарли поддались на его уговоры. Это было ужасно…

Мэй содрогнулась, и Алекс крепко сжал ее руку.

— Вскоре выяснилось, что Джон не имеет ни малейшего представления о том, где мы находимся и куда нам надо идти. Мы заблудились, и даже Чарли не мог отыскать дорогу обратно к нашему жалкому лагерю. Там, где мы оказались, было кошмарно — сырые непроходимые джунгли с полчищами насекомых и опасностями, поджидавшими под каждым кустом. Чарли рассвирепел. Но Джон Шепперд не из тех, кто признает свои ошибки. Роль нашего спасителя пришлась ему по вкусу, и он вел себя очень вызывающе.

Мэй закрыла лицо руками, и Алекс понял, что самое страшное еще впереди.

— Они подрались, — глухо продолжила она. — А я стояла в стороне, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Я даже сказать ничего не могла. Там было столько ненависти… И совсем не было сил. Они наносили друг другу удары, а я молча ждала, когда они закончат и мы сможем продолжить путь. Но не только я наблюдала за Чарли и Джоном. В джунглях полно диких зверей. Мы, городские люди, все время забывали об этом, хотя и прожили на острове несколько месяцев. В драку вмешался третий участник, и сил у него было побольше, чем у мужчин. Я не знаю, что это был за зверь… кажется, тигр или кто-нибудь в этом роде… Я не особенно сильна в зоологии, а уж тогда тем более не могла ничего понять. Зверь прыгнул… ближе к нему оказался Чарли, а Джон… Джон отскочил в сторону и побежал ко мне. Он даже не попытался помочь ему…

— А что бы он смог сделать? — резонно спросил Алекс.

— Да, я знаю, — всхлипнула Мэй. — Но это было ужасно. Крики Чарли, рычание зверя, деревья, уходящие в небо, чавкающая земля под ногами… Я была как в бреду и… и… убежала с Джоном. Зверь нас не преследовал — он был слишком занят Чарли…

— У вас не было другого выхода, — мягко произнес Алекс и провел рукой по ее волосам. Бедная девочка.

— Мы бежали. — Мэй словно и не слышала его слов. — Я не знаю, сколько часов или дней это длилось. У нас почти не было еды, и силы были на исходе. Я была уверена, что мы скоро погибнем, либо как Чарли в лапах дикого зверя, либо просто от голода и изнеможения. Конечно, тогда я не представляла себе все это так четко, как сейчас. Я не рассуждала, я только чувствовала, что этот безумный бег по джунглям будет для нас последним. Мы бежали, спотыкались, падали, вставали и снова продолжали путь, цепляясь за растения и не имея сил, чтобы отогнать москитов.

Монотонный голос Мэй обладал странной выразительностью. Алекс словно воочию видел перед собой эту картину — джунгли, куда не ступала нога человека, роскошная ядовито-зеленая растительность, воздух, к которому не приспособлены легкие белого человека, и двое изнеженных молодых людей, перепуганных, ослабевших, готовых к самому страшному… Алекс несколько раз добровольно побывал в этом аду, и ужас Мэй был ему более чем понятен.

— Но нам повезло, — продолжала она. — Когда мы уже едва могли двигаться, непроходимые заросли внезапно закончились. Помню, что увидела в отдалении маленькую хижину с соломенной крышей и подумала, что брежу. Я потеряла сознание и очнулась от того, что кто-то положил мне на голову влажную тряпицу. Хижина мне не пригрезилась. В ней иногда оставались на ночлег китайские рыбаки. Один из них случайно заметил нас с Джоном и перенес в хижину. Когда нам стало чуть лучше, он отвез нас в посольство в Гонконг. Оказалось, что наш остров был не так уж далеко от города…

Нас встретили с распростертыми объятиями. В посольстве поднялась суматоха. Тут же позвонили отцу, и он немедленно вылетел в Гонконг. А я была слишком измучена, чтобы радоваться нашему чудесному спасению. И предсмертные крики Чарли до сих пор звенели у меня в ушах…

Одним словом, я заболела и долгое время пролежала в лихорадке. Отец хотел, чтобы я как можно скорее вернулась в Америку, поэтому, как только мне стало немного лучше, мы отплыли из Гонконга. Естественно, вместе с Джоном. Он-то чувствовал себя превосходно и уже через несколько дней был в полном порядке. На пароходе я постепенно приходила в себя и наивно думала, что кошмар закончился. Но самое ужасное еще поджидало меня впереди. Пока я болела, Джон представил моему отцу свою версию наших скитаний. О, он умел убеждать как никто другой! Красноречию Джона Шепперда могли бы позавидовать древние ораторы! У моего бедного отца не было причин сомневаться в его словах, а я была слишком больна, чтобы опровергнуть ложь Джона…